Палама.ру

Ὁ ξεχασμένος Ἅγιος;
Размышления о причинах отсутствия должного литургического почитания свт. Григория Паламы в Русской Церкви

свт. Григорий Палама, икона 14в. Москва, ГИМ.

«Кто воздержанием очистит тело свое, а любовию соделает гнев и похотение поводом к добродетелям, молитвою же очистит ум предстоять Богу научит, тот стяжет и узрит в себе обетованную чистым сердцем благодать…»

14 ноября (по Юлианскому старому календарю) по идее вся Православная Церковь празднует память преставления свт. Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. По мысли епископа Вениамина (Милова) «Богословы-литургисты своими церковно-богослужебными творениями, поставляют каждого христианина в живое чувство соприсутствия премирного Триединого Духа во всем Его страшном величии и вместе неизъяснимой любви к человеческому роду».(1) То есть богослужебные последования святой Церкви являются не просто некой схемой и правилом молитвы, но и способом и методом возведения человека в присутствие Триединого Бога, возведение ума к подножию престола Агнца. Литургическая жизнь Церкви, ее богослужебный устав, как дыхание Церкви, являются и отражением внутренней жизни Церкви, ее дыханием, выражением ее сознания, пройденного ей напряженного исторического пути за сохранение «веры, однажды преданной святым». (Иуд.) Церковь Христова в течение многих веков формировала, корректировала, оттачивала свой богослужебный устав, вносила новые богослужебные последования, пополнялась и обогащалась новой гимнографией.(2) При этом церковным уставом выделялась память особо чтимым святым, которые послужили Церкви Христовой. И этим святым писались выдающимися гимнографами особые, праздничные последования по типу «всенощных бдений». Гимнография Православной Церкви, ее история и развитие, авторские персоналии – это особый раздел исторической литургики.(3) А поскольку к богослужебному уставу всегда подходили творчески и старались выделись в богослужении особые памятные дни и особых Святых, то совершенно неслучайно такие великие отцы Церкви, как ее т.н «вселенские учители», свт. Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, празднуются дважды: каждый из них по отдельности в один день все вместе.(4) История возникновения единого праздника Вселенским учителям свидетельствует нам о неслучайности появления такого празднования их памяти, а также установление им особой торжественной бденной службы. Тем самым Православная Церковь подчеркивает величайшее значение этих святителей для Церкви Христовой, указывая на них как ее защитников и созидателей: «Яко апостолов единонравнии и вселенныя учитилие»(5). Несомненно то, что каждая поместная Православная Церковь призвана не только к тому, чтобы литургически обозначать свои местные праздники и своих святых, как доказательства явления Духа в данной Церкви, но и сохранять единое дыхание со Вселенской Церковью, которое в частности выражается в литургическом строе жизни. И от того, насколько богослужебный устав поместной Церкви выражает это сознание Вселенской Церкви, по нашему мнению можно определить и степень сохранения кафолического церковного сознания конкретной поместной Церкви.
Поэтому естественно возникает вопрос: почему 14 ноября, в день памяти свт. Григория Паламы, его блаженного преставления, в храмах нашей поместной церкви и даже в монастырях память этому святому не совершается? При всем том, что переведенная с греческого языка служба свт. Григорию Паламе, составленная еще его учеником свт. Филофеем, патриархом Константинопольским, напечатана в новых минеях.(6) Может быть этот святой относится к категории заурядных, простых, т.н «рядовых святых» и он для Православной Церкви не имеет какого-то особого значения, чтобы его память выделять специально? Почему в нашей Русской Церкви до сих пор нет ни одного храма, ни даже храмового придела, посвященного памяти свт. Григория Паламы? Почему в храмах нашей поместной Церкви нет даже икон этого Святого? Мы можем лишь на последний вопрос ответить предположительно: вполне возможно, что этого Святого в нашей церкви не знают, ни иерархия, ни народ. Однако, если еще в конце 19 столетия о нем почти что совсем ничего не знали, и даже в некоторых официальным изданиях исихазм называли сектантским и еретическим движением(7), делая это под влиянием западного схоластического богословия традиционно негативно относившегося к святоотеческой апофатике, то к началу 20 столетия о нем стали узнавать больше.
1. Свт. Григорий Палама в академическом богословии 20 столетия
Известный отечественный историк и богослов И. И. Соколов в своей монографии, которая является почти что первой в области отечественного и западно-европейского богословия работой, посвященной свт. Григорию Паламе, которая представляет собой критический анализ и краткое описание исследования на греческом языке Г. Х. Папамихаилу «Святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский»(Ὁ Ἅγιος Γρηγόριος Παλαμᾶς ἀρχιεπίσκοπος Θεσσαλονίκης, Ἀλεξάνδρια, 1911), пишет следующее: “Св. Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский, принадлежит к числу наиболее выдающихся церковных деятелей и писателей византийского средневековья и оказал своими разносторонними и плодотворными трудами в области церковно-общественных отношений глубокое и весьма важное воздействие на самоопределение системы позднего церковного он византинизма”. И несколько далее И. И, Соколов справедливо замечает, что “В византологической литературе, иностранной и русской, личность и деятельность св. Григория Паламы в последнее время совсем не служили предметом специальных разысканий, хотя общее его значение в области византийского просвещения представлялось довольно определенно”.(8) Труд Г. Х. Папамихаилу, о чем говорит и И. И. Соколов, был фактически первым исследованием жизни и трудов свт. Григория Палама во всей западно-европейской исторической и богословской науке и его ценность состояла также в том, что этим трудом давалось серьезное подспорье и стимул для изучение западноевропейскими учеными “этого представителя восточного мистицизма”.(9) Однако при тщательном прочтении труда И. И. Соколова приходиться сделать вывод о том, что сами исихастские споры и учение свт. Григория не рассматривалось самим И. И. Соколовым как что-то важное, как явление, имеющее исключительно важное значение для всего Православия. Хотя, тем не менее в оценке деяний Константинопольского соборов 1341г. и 1351г. И. И. Соколов все же вынужден признать его решения важными для всего Православия. О соборе 1341г. И. И. Соколов пишет: “…в победе, которую Палама одержал против Варлаама на соборе в Константинополе 11 июня 1341г., выразилась и победа Православия над латинством, а византийская Православная Церковь, осудив на этом соборе учение Варлаама о существе и действиях Божиих, одобряемое и поддерживаемое Римской церковью и всеми латинствующими защитниками и сторонниками Варлаама, в его лице вынесла приговор и в отношении к Латинской церкви, как защищающей учение, противоположное учению Вселенской Церкви и анафематствованное ею наряду с прочими ересями”.(10)Решения собора 1351 года, как впрочем и все паламитские споры, по мнению И.И. Соколова, нельзя рассматривать как дело “частное или личное”. Эти споры носили “принципиальный характер”, и победа сторонником св. Григория Паламы – это была победа “вселенской ортодоксии”.(11)Эти выводы проф. И. И. Соколова имели огромное значение, поскольку ими дана переоценка несколько негативных взлядов отечественного и западного богословия на личность и деятельность свт. Григория. Важно то, что свт. Григорий в отечественном академическом богословии стал пониматься как выдающаяся личность, как защитник и выразитель Православия, о чем столь недвусмысленно было сказано в Томосе Константинопольского собора 1351г. Свт. Григорий есть “Непоколебимейший защитник благочестия и ратоборец и помошник его” (ἀσφαλέστατον τῆς εὐσεβίας πρόμαχον καὶ συναγωνιστὴν καὶ βοηθὸν ταύτης).богословских научных кругах. В последней половине прошлого 20 столетия стали появляться многочисленные монографии и статьи, посвященные богословским воззрениям, трудам и жизни этого святого. Особенный всплеск интереса к наследию свт. Григория Паламы был обязан первому научному критическому изданию трудов свт. Григория Паламы профессором П. К. Христу.(12) В предисловии к этому критическому изданию. профессор П. Христу замечает: «Богословское учение Григория Паламы, одного из выдающихся церковных писателей и лидеров после времени свт. Фотия остается вплоть до последнего времени неизвестным и в пренебрежении. В последние десятилетия обращение к его мистическому богословскому учению принесло то, что оно стало в центре внимания, о нем напечатано множество исследований монографий».(13)Протопресвитером Иоанном Мейендорфом, одним из выдающихся патрологов ушедшего столетия, было написано монументальное исследование о свт. Григорие Паламе «Введение в изучение трудов свт. Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского»(14), которое не раз издавалось и на русском языке. Ахимандит Киприан (Керн), подчеркивает, что о. Иоанну была присуща некая серьезную увлеченность свт. Григорием Паламой. И о. Киприан об этой увелеченности известного патролога пишет: «Вообще богословие св. Григория Паламы и учение исихастов оставалось в центре внимания отца Иоанна Мейендорфа на протяжении всей его жизни. Он постоянно возвращался к ним, каждый раз находя все новые жемчужины в этой одной из самых богатых сокровищниц православной духовности».(15) В данном труде о. Иоанна для нас важными являются некоторые заключения видного патролога. Протопресвитер Иоанн в «заключении» своего монументального труда в частности пишет следующее: «Византийская Церковь одобрила учение свт. Григория Паламы не как всеобъемлющую вероучительную сумму или философскую теорию, а как способ мышления, который может защитить присутствие Бога в истории, Его подлинную верность Своей Церкви…Очевидно, сто свт. Григорий Палама использовал предание творчески-живым способом; чтобы справиться с конкретной ситуацией, в которой он оказался, он обобщил и уточнил различие между сущностью и энергией, и собор 1351г. признал, что его идеи являются «развитием» соборных постановлений».(16) И не только этот вывод о. Иаоанна важен для нас. Мы полагаем, что о. Иоанном был сделан и еще один важный вывод. Он касался того культурного направления,. который под влиянием исихазма окончательно избирает православный Восток – полное неприятие идейгуманистического Возрождения Запада в основе которого лежал эгоистический и самодостаточный антропоцентризм. Кроме того, как замечает о. Иоанн, богословское направление свт. Григория высвободило православное богословие от предубеждений неоплатонизма и узких рамок библейского монизма. По учению свт. Григория Паламы человек призван к всецелому преображению и обожению, а также к «установить Царствие Божие в материи и духе, в их нерасторжимом соединении». Все богословие свт. Григория имеет независимую от времени ценность, которая дает православному богословию направление дальнейшего его пути.(17)
Однако высокая оценка богословию свт. Григория Паламы была дана еще до о. Иоанна Мейендорфа другим известным богословом русского зарубежья В. Н. Лосским, который в последнее время становится все больше признаваемым авторитетом в современном православном научном богословии. Свт. Григория Паламу В.Н. Лосский сравнивает с такими выдающимися выразителя Православия, ее столпами как свт. Афанасий и отцы Каппадокийцы. Фессалоникийский святитель и следует этим столпам, но, прежде всего, и творчески переосмысливает их богословие, дает более четкое и ясное выражение некоторым из богословских положений. В итоге В.Н. Лосский заключает, что богословие свт. Григория Паламы является «одним из подлинных выражений вероучительных основ православной духовной жизни – византийской, русской и любой другой». То есть духовное направление, богословие и мистика свт. Григория, носят вселенский характер, выходя за рамки узкого национализма, в данном случае греческого византинизма. Другой особенностью богословия свт. Григория было указание и настойчивое на связь и единство догматики и «тайнозрительного опыта». Последний же приводит человека в реальному богопознанию и возводит на высочайшую степень боговидения (θεοπτία)».
По достоинству труд и личность свт. Григория были оценены в монографии игумена Иоанна (Экономцева), которая предваряла опубликованный им перевод «Письма к своей церкви» свт. Григория Паламы.(18)
Несомненно огромное значения для раскрытия богословия свт. Григория сыграл труд профессора Фессалоникийского университета Г. Мандзаридиса «Παλαμικά», который представляет собой объемное систематическое изложения богословских воззрений Святителя в свете его духовно-нравственного учения об обожении человека. В этой работе известный богослов также отмечает, что в последнее время произошел серьезный поворот к серьезному изучению наследия свт. Григория Паламы и даже в инославном богословии отвергнуты резко отрицательные мнения о его деятельности и трудах, произошел разумный пересмотр отношения к наследию Святителя Фессалоникийского.(19)Автор неоднократно подчеркивает, что свт. Григорий является точным выразителем православного предания, которое стало возможно благодаря его глубокой образованности и личному аскетическому подвигу. Его богословие является не отвлеченной философией и умозрением, а переживанием личного обожения через личный напряженный аскетический подвиг. Важным в богословии святителя Григория является то, что оно исходит из живого глубокого общения с Богом, а потому оно богодухновенно. Для исихазма Бог -это реальность, с который человек должен вступить в реальное тесное общение.
Безусловно в изучение богословия свт. Григория Паламы и раскрытие его для современного человека внесли существенный вклад и труды таких авторов как архиепископ Василий Кривошеин(20), архимандрит Георгий (Капсанис)(21), митрополит Амфилохий (Радович)(22) и многие другие. Все это, несомненно, доказывает то, что насегодня свт. Григорий как личность, как богослов достаточно хорошо изучен в современном богословии. Но и не только это. Пользуясь тем, что в нашем богословии огромным авторитетом пользуется протоиерей Георгий Флоровский, мы в его слова смеем воспринимать как то богословское резюме, которое дает объемную и целостную, и в то же время точную характеристику богословию свт. Григория Паламы и Константинопольским соборам его времени: «Итак, свт. Григорий, безусловно принадлежит к традиции. Но его богословие нив коем случае не «богословие повторения». Это творческое развитие древней традиции. Оно неотъемлемо в жизни во Христе». И далее о. Георгий дает оценку решений паламитским соборам: «Анафематизмы собора 1351г. включены в службу праздника Торжества Православия и внесены в Триодь. Решения этих соборов обязательны для всех православных богословов».(23)

Вопрос о литургическом почитании свт. Григория Паламы
Несомненным для современного богословия является факт «безукоризненности Православия» свт. Григория и абсолютная верности и точности соборного определений о его богословии в Томосе Константинопольского собора 1351г. Еще раз напомним это определение, но в более полном изложении: «А об этом многократно названном святейшим из митрополитов Фессалоники, ничего несогласного со Священным Писанием, как мы установили по рассмотрении, не писавшем и не учившем, а, напротив, за Божественно учение и за общее наше благочестие и предание, как подобало боровшемуся, мы постановляем, что он не только превосходил всех своих противников, борясь против хулителей Христовой Церкви, …, но есть надежнейший боец и защитник Церкви и благочестия и споспешник таковых».(24) Но существует несколько порой необъяснимых ситуаций в современной церковной жизни. И первым из них является отсутствие его достойного литургического почитания и там, где он в первую очередь этого заслуживает – в святых обителях нашей Русской Православной Церкви и в духовных школах. В большинстве случаев памяти свт. Григория отводится лишь вторая неделя Великой Четырядесятницы. При этом торжественность богослужебной гимнографии этой недели поста предполагает, несомненно и такие богослужебные действия как полиелей, пение величания Святому и изнесение его иконы в центр храма. Можно допустить, что этого для свт. Григория вполне достаточно. Но тогда, неизбежно, возникает и еще один вопрос: а существует ли в нашем духовенстве и народе понимание и сознание того, почему Церковь Христова его память выносит на Вторую неделю поста? Ведь данное деяние Церкви Христовой не является простой случайностью и неким недоразумением. Такое выделение памяти Святого означает признание Церковью в нем особенной заслуги перед Церковью. Однако мы Полагаем, что сегодня при не очень высоком уровне догматического и литургического сознания в клире и пастве в целом на поставленный вопрос положительный ответ не быть дан по нескольким причинам:

Потому что глубина богословия свт. Григория Паламы требует от духовенства и вкуса к православному богословию, и любви к православному преданию, и любви к монашескому деланию.
Чтобы понять значение исихастских споров и осознать их неоценимую важность для мирян и духовенства требуется знание этой эпохи и содержания богословских споров.
Что касается православной паствы, то она должна иметь достаточную богословскую подготовку для восприятия свт. Григория и его богословия.
Поэтому для пояснения причин. которые привели Церковь Христову к такому празднованию памяти свт. Григория Паламы на Второй недели Великого поста мы приведем на наш взгляд заслуживающие внимания слова известного греческого богослова и исследователя трудов свт. Григория Паламы профессора. Г. Мандзаридиса. Он пишет: «Посвящение празднованию памяти свт. Григория Второй недели поста свидетельствует о чрезвычайной важности, которую придает Православная Церковь, так чтобы рассматривать их как вторую победу Православия».(25) То есть по мысли Г. Мантзаридиса празднование памяти свт. Григория Паламы на Второй неделе поста является продолжением празднования Торжества Православия. Кроме этого Г. Мантзаридис подчеркивает и то, что Церковь Христова постановила празднование свт. Григория дважды в год, то есть помимо Второй недели Великого поста в день блаженной кончины Фессалоникийского святителя 14 ноября. Древность этого обычая восходит фактически ко времени прославления свт. Григория в лике святых Константинопольским собором 1368г., ибо особое «бденное последование» свт. Григорию было написано свт. Филофеем (Коккиным), патриархом Константинопольским.(26)Это свидетельствует, по мысли Г. Мандзаридиса, об исключительном почитании свт. Григория Церковью Христовой наравне со столпами Православия, такими как свт. Афанасий Великий.(27) «Свт. Афанасию дана характеристика «столпа Православия», поскольку утвердил учение о единосущии Бога Слова вопреки Арию, который отвергал Божество Христа и уничтожал возможность действительного общения человека с Богом. Палама же наречен «светильниче Православия», поскольку его присутствие в истории Церкви рассматривалось ей как имеющее аналогичную важность».(28)

а) факты о почитании свт. Григория Паламы в Московской Руси

Интересным и немаловажным историческим свидетельством о почитании свт. Григория Паламы на Московской Руси является, безусловно, древняя рукопись-список Томоса Константинопольского собора 1341г., который был привезен в Москву и в Троицкий монастырь свт. митрополитом Киевским Феогностом. Это говорит о том, что Русская митрополия не находилась в стороне происходящих споров Константинопольской Церкви середины 14 столетия. Этот же ценный исторический памятник опровергает ложные доводы Никифора Григоры, греческого историка 14 века, о том, что Киевский митрополит был противником свт. Григория Паламы. В тексте этого Томоса среди иерархов участников известного собора, который осудил Варлаама и оправдал свт. Григория Паламу, стоит подпись свт. Феогноста.(29) Кроме того, в рукописях Троицкой обители хранился и Синодик Православия(30), составленный на Константинопольском соборе 1351г.(31) Это еще раз подчеркивает глубокую связь, в частности Троицкой обители с паламизмом 14 столетия.
Кроме того, согласно такому авторитетному исследованию жития прп. Сергия как Е. Е. Голубинский «Преподобный Сергий Радонежский», Троицкая обитель оказывается тонкими нитями связанной с ближайшими учениками свт. Григория Паламы: свт. Филофеем (Коккиным), патриархом Константинопольским(32), и свт. Каллистом, патриархом Константинопольским. Эта связь, несомненно осуществлялась через свт. Алексия, митрополита Киевского и т.н. Константинопольскую колонию, в которой трудились и некоторые ученики прп. Сергия над переписыванием книг.(33) Оба названные Константинопольские патриарха писали свои грамоты к прп. Сергию. Первый своей грамотой давал благословение на переход от пустыножительства к общежитию(ок 1355г.)(34), а второй поощрял к сохранению обещежительного устава(35). Кроме того, собеседник прп. Сергия свт. Алексий, митрополит Московский, был рукоположен в Киевские святители свт. Филофеем. Как замечает И. М. Концевич, если бы свт. Алексий не был бы по своим убеждением паламистом, а занимал бы нейтральную позицию к свт. Григорию Паламе и его наследию, то «не могло бы оставаться столь тесного сближения с патриархом».(36) И оба поддерживали между собой самые тесные связи. Эти факты доказывают, что русское монашество было не доморощенное, а оно благоговейно наследовало монашескую традицию из Константинопольской церкви, от учеников свт. Григория Паламы и прп. Григория Синаита. Другим доказательством этого является свидетельство «жития прп. Сергия» о послании в Константинополь его ученика прп. Афанасия Высокого, который жил в монастырях Константинополя «яко един от убогих» и переводил аскетические труды Святых Отцов. Скорее всего он жил в т.н. Константинопольской колонии. В состав же книг «четейных» Троицкой обители входили списки величайших отцов умной молитвы и монашеского делания: прп. Исаака Сирина, прп.. Иоанна Лествичника, прп. Аввы Дорофея и др. То есть Троицкая обитель с самого начала своего становления как общежительная обитель приобщалась к культурному наследию великих отцов умного делания – исихии. Отрицать это – означало бы отрицать саму историю.
Протоиерй Георгий Флоровский, упоминает о том, что свт. Киприан, митрополит Киевский (Московский), являясь учеником ученика прп. Григория Синаита, также имел тесные духовные связи со свт. Филофеем, патриархом Константинопольским. Свт. Киприан также был псоледовательным осуществителем литургической реформы, которую проводил свт. Филофей. Как известно, после блаженной кончины свт. Григория Паламы, которая последовала в 1359, 14 ноября, а на Константинопольском соборе 1368г. свт. Григорий был причислен к лику святых. И при нем в тот же год в России было введено почитание свт. Григория Паламы. А так как Троицкая обитель в 15 столетии служила духовным рассадником русского иночества через т.н. «школу прп. Сергия», то очевидно с распространением умного делания распространялось по обителям почитание свт. Григория Паламы.
И поскольку Троицкая обитель в Московской Руси служила духовным связующим с Великой Церковью Константинопольской, то совершенно очевидным должен видится богослужебный устав Троице-Сергиевой Лавры не как отражение и почитание чисто национальной святости, но ее глубокая связь со Вселенской Церковью. И особое празднование памяти свт. Григория Паламы в Троице-Сергиевой Лавре мыслится как самая очевидность. Однако то, что этого не происходит в Лаврском богослужении сегодня является свидетельством серьезного упадка церковного сознания на уровне кафолическом.
И. М. Коневич, исследуя пути развития исихазма в русском монашестве, замечал, что с ним был самым непосредственным образом связан и расцвет монашества, и расцвет русской культуры. Постепенное забвение духовного делания, которое началось с первой половины 16 столетия из-за предпочтения внешнего монашеского служения в лице последователей прп. Иосифа Волоцкого, неизбежно стало приводить и к постепенному упадку монашества. Вполне вероятно, что именно к 17 веку было предано забвению почитание и свт. Григория Паламы.Ибо уже в этом веке нам не известны великие делатели молитвы и трезвения, составляющие основу монашеского делания.
Поэтому сегодня, когда подготовлена богословская база для почитания свт. Григория Паламы, и когда наблюдается серьезный упадок монашеского делания, естественно остро возникает вопрос о необходимости восстановления литургического почитания свт. Григория Паламы, и в первую очередь в монастырях нашей Церкви. Несомненной является необходимость и строительства в честь его имени святых храмов, приделов в разных монастырях и часовен.